СЛОН В
ПОЛНОМ СМЫСЛЕ
ЭТОГО СЛОВА

Вы мне сейчас сразу скажете, что слон и вообще бывает только в полном смысле этого слова, иначе он просто не слон. А вот и нет!.. Хотя, чтобы это понять, надо, конечно, знать о том, что имело место в зоопарке.

В зоопарке имела место Новая Метла. Раньше место ее занимал неказистый один Веничек. Его привыкли не замечать: подметает клетки — и ладно. Но Веничек состарился и устал. На его место приняли Новую Метлу, а Веничка проводили на пенсию и забыли.
Новая Метла представилась строго.

— Так,— сказала она.— Я тут Новая Метла. Я буду следить за порядком. И чтобы мне — ни-ни!

И все в зоопарке немедленно сделались «ни-ни»: и Зверски Грустный Верблюд, и Невыносимо Печальная Лошадь Пржевальского, и даже те, кто раньше были просто «ого-го» — Безумно Старый Лев и Безумно Молодой Тигр: оба они из «ого-го» сразу же превратились в «ни-ни». Ни-ни — и все тут! Вот оно как...

А уже на следующее утро Новая Метла отчитала Зверски Грустного Верблюда:
— Что ж это Вы, милейший, колючек по всему загону накидали? Я, конечно, уберу за Вами сегодня, но чтобы с завтрашнего дня Вы у меня ни-ни!

А Зверски Грустный Верблюд и так уже был ни-ни — куда ж больше?

— Почему кости в клетке? — стукнула Новая Метла по полу клетки, где жил Безумно Старый Лев.
— Я мясо ел... с костями,— пролепетал Безумно Старый Лев.
— Аккуратнее есть надо! — почти заорала Новая Метла, а Безумно Старый Лев смутился.

Одним словом, полное ни-ни...

Интересно, между прочим, что даже Слон стал «ни-ни», хотя он-то уж вполне бы мог продолжать оставаться «ого-го» — как самый большой в зоопарке! Но теперь, значит, и он тоже был «ни-ни».
И настолько «ни-ни», что в один кошмарный день Новая Метла, войдя к нему, сказала:
— Пожалуй, довольно Вам уже быть слоном. Увольняю Вас из слонов. Не слон Вы отныне.
— А кто я отныне? — не без испуга спросил тот, кто только что был Слоном.
— Отныне Вы бабочка.— И Новая Метла принялась мести, как если бы Слон уже был бабочкой!
— Да, но... А какая я бабочка? — уточнил экс-Слон.
— Не все ли Вам равно? — проворчала Новая Метла, но потом сказала: — Капустница Вы, понятно? Белая Вы и летаете, понятно?
— Понятно... чего ж тут теперь не понять? — вздохнул экс-Слон и замахал ушами, как крыльями.

Уши у слонов конечно же сами по себе очень большие, но, по отношению ко всему телу, они все же не очень большие... Так что, если такой бабочке как-то и удалось взлететь, то, мягко говоря, с грехом пополам.

Тем не менее Бабочка наша перелетела ограду из шипов и в нерешительности повисла над клумбой.
— Садитесь на цветы! — скомандовала Новая Метла.— Так положено бабочкам!

И Бабочка плюхнулась в клумбу: э-эх!.. Конечно, таким образом она передавила все цветы — но, надо сказать, тут же и разрыдалась, вспомнив, Как любила цветы еще в те времена, когда была Слоном. Тут около клумбы и раздался очень приятный голос — довольно-таки бархатный... как минимум — фланелевый:
— О чем Вы, Слон, плачете?

Плачущий поднял заплаканную голову и увидел Божью Коровку.
— Меня назначили бабочкой,— сказал он сквозь слезы,— а мне ею трудно быть.
— Это кто же Вас назначил? — сразу чуть не умерла со смеху Божья Коровка.
— Новая Метла... Она сказала: Капустница Вы, понятно? Белая Вы и летаете, понятно? С тех пор все так и пошло.
— Глупость какая! — фыркнула Божья Коровка.— Даже моим невооруженным глазом видно, что Вы серый и толстый невподъем! И потом... капустницы — они капусту едят все время. Разве Вы едите капусту все время?
— Все время? — переспросил Серый-и-Толстый-Невподъем.— Нет, все время капусты я не ем.
— Значит, и не капустница Вы никакая! — заключила Божья Коровка.— А Вы вообще-то подчиняетесь метлам?
— Выходит, что подчиняюсь... Это ведь Новая Метла распорядилась, что отныне я бабочка.
— А кто Ваши родители? — на всякий случай спросила Божья Коровка.
— Слоны,— смущенно призналась Бабочка.— Но они отдельно от меня живут.
— Не важно это, отдельно или нет,— прямо-таки вскричала Божья Коровка,— важно другое! А именно — что они еще раньше распорядились, чтобы Вы были слоном, причем Слоном-в-Полном-Смысле-Слова!.. Мои родители, распорядились, например, чтобы я была Божьей Коровкой. Заметьте, Божьей Коровкой, а не Коровой, так сказать, в полном смысле слова... Дабы никому в голову не пришло меня доить, поскольку молока давать я все равно не могу.
— А если Вам прикажут давать молоко? — В слоновьих глазах Бабочки засветилась надежда.
— Тогда я скажу: кто Вы такой, чтобы мне приказывать давать молоко, когда я Божья Коровка? И повернусь к нему спиной. И все.

Тут Божья Коровка поцеловала собеседника в лоб и улетела, а собеседник поднялся с клумбы, от всей души извинился перед цветами и, перемахнув шипы, обрушился по другую сторону ограды прямо перед Новой Метлой, как раз закончившей уборку.
— Значит, так...— Он собрался с духом и произнес по памяти: — Кто Вы такая, чтобы приказывать мне быть капустницей, быть белой и летать, когда я Слон — причем Слон-в-Полном-Смысле-Слова? Я вот возьму и повернусь к Вам спиной! И все.
Так он и сделал. А от себя еще добавил:
— И чтобы Вы у меня, Новая Метла, больше ни-ни!
Почему-то этих его слов вполне хватило, чтобы Новая Метла немедленно сделалась ни-ни. При том, что Зверски Грустный Верблюд и Невыносимо Печальная Лошадь Пржевальского — не говоря уже о Безумно Старом Льве и Безумно Молодом Тигре! — опять стали ого-го... Как оно, в общем-то, и должно быть в зоопарке — если у нас, конечно, все еще о нем речь.

Евгений Клюев