КЛЮЧИК-В-СВЯЗКЕ-КЛЮЧЕЙ

Связка ключей лежала в кармане и время от времени позванивала. И правильно делала: связки ключей обязательно должны время от времени позванивать. Если связка ключей не позванивает, значит, потерялась. А уж если потерялась — сами понимаете...

Конечно, ключи в связке — все вместе и каждый в отдельности — тоже понимали, к чему это может привести, так что они позванивали изо всех сил. Причем не просто так позванивали, а по делу:
— Отоприте прихожую, отоприте!
— Отоприте подвал, отоприте!
— Отоприте письменный стол, отоприте!
— Диги-дон, диги-дон, дон!
Только вот что касается этого последнего по-зва-ни-ва-ния... оно было странным. И немножко раздражало: как всякий случайный шум поблизости. Все время хотелось спросить: «Что значит это "диги-дон, диги-дон, дон", простите? И как с этим "диги-дон, диги-дон, дон" быть?»

А с прихожей, подвалом и письменным столом все было вроде бы ясно.

Но «диги-дон, диги-дон, дон» звенел Ключик-в-Связке-Ключей — и раздражало не столько даже это «диги-дон, диги-дон, дон», сколько безмятежность самого Ключика-в-Связке-Ключей: казалось, его вообще не волнует, понимает ли кто-нибудь соответствующее «диги-дон, ди­ги-дон, дон», а тем более — понимают ли это «диги-дон, диги-дон, дон» правильно! Он позванивал себе — явно не по делу! — и был при этом маленьким, фигурным и каким-то вызывающим. Впрочем, большие ключи им не интересовались: у них и без него забот было много!

И Ослепительно Белый Носовой Платок не интересовался.
А вот Узенькая Черная Расческа — интересовалась. Даже не то чтобы интересовалась — ни в самом Ключике-в-Связке-Ключей, ни в его «диги-дон, диги-дон, дон» ничего уж такого особенно интересного для нее не было,— но злилась на него. Причем довольно сильно. Ладно большие ключи: те по делу позванивают, тут уж двух мнений быть не может... а этот-то маленький и фигурный чего, дескать, надрывается?

— Так ты о чем, собственно? — то и дело спрашивала Узенькая Черная Расческа, улыбаясь неприятной улыбкой, полной мелких и ровных зубов.
— Да так! — весело отзывался Ключик-в-Связке-Ключей.
— Как это — «так»? — возмущалась она.— Если тебе не о чем звенеть — не звени. А уж если звенишь, то звени о чем-то! Правильно я говорю? — обращалась она к Ослепительно Белому Носовому Платку.

Но Ослепительно-Белый-Носовой-Платок ничего не отвечал: он лежал и пахнул.

Нельзя сказать, чтобы Ключику-в-Связке-Ключей было наплевать на такие разговоры... Обычно они огорчали его. Вот и сегодня Ключик-в-Связке-Ключей огорчился. Огорчился и, как всегда, принялся думать, о чем бы таком он мог звенеть. Но опять ничего не придумал: звенеть оказалось не о чем. Для него и самого было загадкой, зачем он висел на колечке вместе со всеми этими большими и серьезными ключами. Им никогда ничего не отпирали — так что позванивать «отоприте» было бы глупо. А еще глупее было бы позванивать «отоприте что-нибудь» — так все вокруг растерялись бы совсем, и только!

На некоторое время он замолчал, но вскоре забылся и опять принялся вызванивать свое «диги-дон, диги-дон, дон».
— Нет, ну как Вам это нравится? — опять воззвала Узенькая Черная Расческа к Ослепительно Белому Носовому Платку.
Но тот, увы, опять не удостоил ее ответом: он лежал и пахнул. Лежать и пахнуть, скажем по секрету, было его основным занятием. Правда, иногда Ослепительно Белый Носовой Платок, вынимали из кармана... Чем уж таким важным он занимался там, снаружи, никто в кармане не знал, но, когда он возвращался назад в довольно плачевном состоянии, ему вообще было ни до Узенькой Черной Расчески с вечными ее вопросами, ни тем более до Ключика-в-Связке-Ключей с его безумным позваниванием!
Впрочем, сейчас-то Ослепительно Белый Носовой Платок был при главном своем деле: лежал и пахнул.

Пришлось Узенькой Черной Расческе опять взять в собеседники Ключик-в-Связке-Ключей.
— Знаешь, как называют тех, кто трезвонит попусту? — спросила она.
— Нет,— признался Ключик-в-Связке-Ключей.— Но, наверное, плохо как-нибудь называют...
— Пустозвонами их называют, вот как!.. Тебя — вообще — зачем носят в связке?
— Не знаю,— вздохнул Ключик-в-Связке-Ключей.
— Вот то-то и оно! — усугубила Узенькая Черная Расческа.— А сам-то ты хоть понимаешь, что это значит — быть в связке?
Ключик-в-Связке-Ключей промолчал: он не понимал.
— Быть в связке,— принялась объяснять Узенькая
Черная Расческа, которая сама в этом совсем не разбиралась, потому что никогда не бывала в связке,— значит выполнять общее дело. Ясно? А ты не выполняешь никакого общего дела, так что я на твоем месте помалкивала бы и делала вид, что меня вообще нет в связке.

Тут Ключик-в-Связке-Ключей и вовсе растерялся. Он попробовал сделать вид, что его вообще нет в связке — и с грехом пополам это ему удалось. Теперь в связке ключей не было лишних мелодий: каждый звенел по делу — очевидно, по тому самому общему делу, о котором рассказывала Узенькая Черная Расческа:
— Отоприте прихожую, отоприте!
— Отоприте подвал, отоприте!
— Отоприте письменный стол, отоприте!

Все понятно и хорошо. Узенькая Черная Расческа победоносно взглянула на Ослепительно Белый Носовой Платок, но тот, как всегда, не следил за событиями: он лежал и пахнул.
И тут вокруг начались страшные сотрясения: плащ, прежде чем повиснуть на вешалке, закачался... нет, заметался в разные стороны, полы принялись хлопать, карманы выворачиваться. Ослепительно Белый Носовой Платок приготовился к выходу.
— Пришло мое время,— небрежно бросил он.— Долг зовет.

Но в ответ раздался голос хозяина, на сей раз носовым платком не интересовавшегося: хозяин быстро перебирал ключи в связке и бормотал:
— Где же он, где... неужели я потерял его!
Найдя Ключик-в-Связке-Ключей, хозяин вздохнул с облегчением и снова аккуратно положил связку в карман.
— От чего он хоть, этот ключик? — спросил кто-то хозяина.
— От чего? — с улыбкой в голосе переспросил хозяин и рассмеялся: — Да так... От одной загадки!
— Диги-дон, диги-дон, дон! — отозвался Ключик-в-Связке-Ключей из самой глубины кармана.
— Странное объяснение, правда? — обратилась к Ослепительно Белому Носовому Платку Узенькая Черная Расческа.
Но Ослепительно Белый Носовой Платок по обыкновению ничего не ответил: он лежал и пахнул.

Евгений Клюев