Б У К В Ы
Н А
А С Ф А Л Ь Т Е

Дети оставили на асфальте Зеленый Мелок. Они хотели начертить им классики и написать большими буквами РАЙ, чтобы потом прыгать из класса в класс на одной ножке и отдыхать в раю на обеих ножках.

Хорошая была бы игра, да детей позвали по домам — и Зеленый Мелок остался лежать на асфальте. Сначала он хотел грустить, что его бросили, но потом передумал. Потому что Зеленый этот Мелок был вообще-то писателем и давно собирался написать роман на асфальте. Правда, роман должен был состоять всего из одного слова, но зато слово было «Весна».

Зеленый Мелок выбрал на асфальте место посуше и приступил к делу. Уж и пришлось ему потрудиться, пока на асфальте появилась первая буква его будущего романа, буква «В»! Но что это была за буква... два красивых вытянутых кольца, а к ним — замечательного вида зеленый хвостик. А самым главным, конечно, было то, что буква эта заглавная.

Зеленый Мелок остался очень доволен. И растянулся рядом с заглавной буквой — отдыхать.
— Ах, какая прелесть!
Он обернулся на голос и увидел Баночку-из-под-Крема, которую дети тоже оставили на асфальте.

Так вот... эта Баночка-из-под-Крема так долго восхищалась работой Зеленого Мелка, что Зеленому Мелку пришлось предложить ей выйти за него замуж. Надо ли говорить, что Баночка-из-под-Крема тут же и согласилась?

Сразу после свадьбы Баночка-из-под-Крема легонько отодвинулась от Зеленого Мелка и сказала:
— Работай, мой Мелок, я не стану тебе мешать. Ты великий писатель!

И благодарный великий писатель по имени Зеленый Мелок принялся за вторую букву, букву «е»,— не слишком сложную, но все-таки... Надо ведь было завязать такую легкую аккуратную петельку и снова приделать развеселый хвостик-вбок. Зеленый Мелок на минутку задумался.

Однако тут же и услышал возле себя:
— О чем ты думаешь, мой Мелок?
— О романе,— сказал он.
— Все еще о романе? — удивилась Баночка-из-под-Крема.— Но... я умолкаю и не буду тебе мешать. Ты великий писатель!

Зеленый Мелок вернулся к своим мыслям, однако ненадолго, потому что Баночка-из-под-Крема спросила почти тут же:
— Ты все еще думаешь о романе?

Зеленый Мелок ничего не ответил.
— Но ты ведь скоро уже закончишь его? — Баночка-из-под-Крема нетерпеливо подпрыгнула.

— Не скоро,— мягко, но решительно возразил Зеленый Мелок и теперь уже сам отодвинулся от Баночки-из-под-Крема, внезапно оказавшейся слишком близко от него.
И принялся наспех завязывать петельку от буквы «е», так и не решив окончательно, куда именно приделывать развеселый хвостик-вбок.

— Я не хочу тебе мешать,— опять раздался голос Баночки-из-под-Крема,— но не слишком ли много ты работаешь? Я просто боюсь, что от тебя скоро совсем ничего не останется. А тебе ведь надо беречь себя — иначе... иначе чем же дети будут завтра рисовать классики?

Зеленый Мелок вздрогнул и остановился: о детях он, честно сказать, совсем забыл.

Баночка-из-под-Крема понимающе улыбнулась:
— О, мой Мелок... ты рассеян, как все великие писатели! Беда с вами... Прямо не знаю, что бы ты делал без меня!
Тут уж Зеленый Мелок окончательно забыл о том, в каком месте он должен был присоединить к петельке развеселый хвостик-вбок.

А Баночка-из-под-Крема принялась озабоченно кататься кругом, приговаривая:
— Лучше всего разместить классики здесь... нет, вот здесь! Хотя, пожалуй, и здесь тоже совсем не плохо. Как ты думаешь, мой Мелок?

«Что-то такое я собирался сделать...— размышлял Зеленый Мелок, слушая ее болтовню.— Что-то такое важное, но что? Она права, я действительно становлюсь рассеянным, а это совсем никуда не годится».

Он прислушался к тому, что говорила Баночка-из-под-Крема, потому что теперь она уже говорила без остановки,— и ему ничего не оставалось, как поспешить чертить классики в том самом месте, которое так понравилось Баночке-из-под-Крема. Классики удались настолько хорошо, что в конце концов он даже удостоился ее похвалы — и нельзя сказать, чтобы это не обрадовало Зеленый Мелок.

— Вот видишь,— заметила Баночка-из-под-Крема, катаясь по безупречно вычерченным клеткам,— оказывается, ты умеешь не только романы писать...
Тут-то Зеленый Мелок и вспомнил о том, что он собирался сделать, но — увы: от него почти совсем ничего уже не осталось.

Его хватило только на развеселый хвостик-вбок, для которого он наконец нашел хорошее место рядом с петелькой,— прежде чем он истаял окончательно.

А наутро конечно же никто не мог взять в толк, что должны означать эти две буквы, с такой любовью выписанные на асфальте,— «В» и «е». Может быть, Вечер — или Веревка, или Верблюд... да мало ли слов начинается на Be! Взрослые покачали головами и разошлись — детей же гораздо больше, чем буквы на асфальте, интересовали аккуратно вычерченные зеленые классики. По ним ужасно хотелось попрыгать, да попрыгать не пришлось, потому что исчезла куда-то баночка из-под крема.
— Наверное, ее унес ветер,— решили дети.— Она же была совсем пустая!

Евгений Клюев